Во многих филиппинских семьях оформленный в рамку сертификат о натурализации — это больше, чем просто юридический документ. Он стоит на каминной полке рядом с семейными фотографиями и статуэткой Санто-Ниньо; это «Святой Грааль» путешествия, которое часто занимает десятилетия — всё ради того момента, когда мы подняли правую руку и приняли клятву верности, веря, что американская мечта наконец-то осуществилась.

Но для растущего числа филиппинцев эта мечта превращается в кошмар.

При администрации Трампа возобновился фокус на денатурализации, и воспринимаемый «бумажный щит» гражданства проверяется политикой, которая рассматривает старые упущения или человеческие ошибки как основания для изгнания.

«Многие из наших kababayans очень боятся и спрашивают, распространяется ли на них денатурализация», — сказала юрист Лу Танцинко, иммиграционный адвокат из Сан-Франциско. «Есть законные основания для беспокойства, если прошлая судимость или иммиграционное мошенничество не были раскрыты или разрешены в процессе натурализации».

Только в 2024 году более 41 000 филиппинцев приняли присягу, что сделало филиппинцев третьей по величине группой новых граждан США в том году. Из примерно 2,1 миллиона жителей, рожденных на Филиппинах, около 1,6 миллиона — примерно 76% — натурализованы, что является одним из самых высоких показателей натурализации среди иммигрантских групп.

Недавний отчет New York Times сообщил, что Служба гражданства и иммиграции США (USCIS) теперь работает по месячным целевым показателям направлений, поручая полевым офисам отправлять от 100 до 200 дел в месяц в Министерство юстиции для возможного лишения гражданства.

Чтобы понять масштаб этой эскалации, рассмотрите следующее: с 2017 года по начало 2025 года федеральное правительство подало всего около 120 дел о денатурализации. При предлагаемых целях на 2026 год то же число может быть достигнуто каждый месяц. Поскольку филиппинцы имеют такой высокий уровень натурализации, математически мы с большей вероятностью станем частью любого «аудита» или «проверки» документов о гражданстве.

Ловушка «Невадского развода»

Для некоторых филиппинцев граница между невинным упущением и существенным искажением фактов исторически пролегала по очень специфическим линиям.

«Искажение семейного положения или въезд в США как незамужние, когда на самом деле они состоят в браке, является распространенной схемой мошенничества», — сказала Танцинко. «Экзаменаторы USCIS уже знакомы с такими случаями, и это может считаться существенным, потому что это дисквалифицировало бы их в то время. Аналогично, непредоставление информации о детях может вызвать тревогу, если это связано со скрытым браком, влияющим на право на получение статуса».

Еще одна область беспокойства связана с фиктивными браками. Хотя договорные браки сами по себе не являются незаконными и признаются в соответствии с иммиграционным законодательством США, если они подлинные, браки, заключенные исключительно ради иммиграционных льгот, считаются мошенничеством. Если мошеннический брак стал основой для получения грин-карты и последующей натурализации, это может стать основанием для денатурализации.

Распространенный тревожный сигнал касается тех, кто вступает в брак с гражданином США после получения «быстрого» развода в таком штате, как Невада. Если этот невадский развод будет признан недействительным — возможно, потому что требования к резидентству не были выполнены или он противоречил нерасторгнутому браку на Филиппинах — последующий брак, использованный для получения грин-карты, может быть объявлен двоебрачием. С точки зрения закона, это «незаконное получение» гражданства.

Однако большая часть страха связана не с серьезным мошенничеством, а с обычными человеческими ошибками.

Формы натурализации просят заявителей восстановить годы — иногда десятилетия — своей жизни с точными датами и юридическими категориями. Самые распространенные ошибки обыденны: неправильно запомненные даты поездок, неполная история работы или несоответствия в правописании, или путаница в юридических терминах, таких как «арест», «повестка» или «судимость». Вариации имен особенно распространены среди филиппинцев, как и изменения через брак или англизацию, например, с Juan Batungbakal на John Stone.

При обычных обстоятельствах эти ошибки понимаются такими, какие они есть: ограничения памяти, языка и бюрократии — но, вероятно, не для усердного проверяющего USCIS, находящегося под давлением заполнения месячной квоты.

Суды все еще имеют значение

Несмотря на тревожную риторику, денатурализация — это сложный юридический процесс. «USCIS не может просто лишить гражданства», — объяснила Танцинко, сама являющаяся натурализованной гражданкой. «Натурализованный гражданин имеет право на слушание в федеральном окружном суде, и бремя доказательства полностью лежит на правительстве».

Суды последовательно поддерживали позицию, что гражданство не может быть отозвано за тривиальные ошибки. В решении Верховного суда Maslenjak v. US (2017) суд заявил, что правительство не может лишить гражданства за тривиальную ложь, например, штраф за превышение скорости. Это должна быть ложь, которая, если бы была известна, юридически помешала бы вам стать гражданином.

«Этот страх не должен руководить нашими действиями», — предупредила Танцинко: «Когда USCIS противостоит вам относительно возможной денатурализации, не подписывайте никаких заявлений без консультации с юристом. Знайте свои права. Решения, принятые под влиянием страха, могут иметь постоянные последствия».

Самый пугающий аспект этой политики — это расследование натурализованных граждан на предмет «антиамериканских взглядов». Это психологическое оружие для подавления меньшинства, но оно работает только в том случае, если мы молчим.

Для родственника, который ждал 30 лет, и медсестры, которая работала на трех работах, чтобы достичь этой цели, стремление к счастью не должно заканчиваться состоянием постоянной тревоги. Стоя твердо, мы доказываем, что наша верность не в испуганном молчании, а в конституционных свободах, которые мы поклялись защищать. Мы американцы, точка. Пора начать вести себя соответственно. – Rappler.com

Оскар Киамбао — бывший репортер The Philippine Daily Inquirer, который сейчас живет в Сан-Франциско.